Thursday 31 July 2014

Жанровые особенности «готических» произведений Эдгара По. Часть 5

О.Бердслей, "Черный кот" (1894)
Общая характеристика синтаксических стилистических средств (ССС)

В основе всякого художественного произведения лежит желание автора обределенным образом воздействовать на его читателя. Одним из средств такого воздействия является синтаксис произведения. ССС могут выполнять экспрессивную функцию языка, поскольку они способны выражать эмоциональное состояние говорящего, его субъективное отношение к описываемым предметам и явлениям [1, c.7].

Существует большое количество ССС. В данной работе будет проанализирована экспрессивная функция следующих ССС: грамматической инверсии, обособленных конструкций, повторов, восклицаний, риторических вопросов, отрицаний, синтаксического параллелизма, запятых и вводных (парантетических) конструкций.

И.В. Арнольд отмечала, что эмоциональность и экспрессивность высказывания могут быть переданы на письме с помощью особого размещения слов, называемого инверсией. Инверсия выделяет какой-либо элемент предложения, создавая, таким образом, специальные коннотации эмоциональности и экспрессивности [2, c. 162].

Советский стилист И.Р. Гальперин писал, что обособленные конструкции схожи с инверсией, но они производят более сильный эмоционально-эстетический эффект: с их помощью автор придает логическое ударение и дополнительную эмоциональную окраску значению целого высказывания. Параллельные конструкции выполняют эмоциональную функцию в художественной литературе. Повтор – это ССС, с помощью которого автор показывает возбужденное состояние ума говорящего [3].

Функцией риторического вопроса или восклицания является привлечение внимания читателя, усиление его впечатления от написанного, повышение эмоционального тона повествования [2, c. 167]. Отрицание – более эмоционально и экспрессивно, чем утверждение [2, c. 173].

Исследователь экспрессивного синтаксиса О.В. Александрова отмечала, что обобщенно функция вводных (парантетических) внесений заключается в том, чтобы характеризовать сообщаемое с позиции говорящего. Их использование в художественном тексте направлено на создание определенного эмоционально-эстетического эффекта [1, c.34-35].

Запятые требуются автору не просто, чтобы выражать взаимосвязь синтаксических отношений в предложении, но и (это особенно касается английского языка, где нет строго фиксированных правил пунктуации) передавать чувства говорящего, особенности течения его мысли [1, c.83-91].

Анализ синтаксических стилистических средств (ССС) текста новеллы The Black Cat

Анализ ССС текста новеллы The Black Cat Эдгара По основывается на предположении, что синтаксис этого текста является важным средством создания напряженности в нем. Эдгар По очень активно и мастерски использует синтаксис для создания необходимого ему эффекта. Мы не будем анализировать каждый синтаксический прием, используемый автором новеллы в ее англоязычном тексте. В интересах краткости мы ограничимся лишь наиболее яркими примерами. Интересующийся может изучить текст новеллы на предмет экспрессивного синтаксиса самостоятельно – он будет значительно вознагражден за свои усилия. Мы также выяснили в процессе исследования, что далеко не все переводы новеллы на русский язык передают синтаксическое богатство и экспрессию оригинала. Хорошему переводчику необходимо обращать внимание на такие языковые тонкости, иначе перевод существенно теряет в своей эмоционально-эстетической силе.

Как уже было не раз отмечено в этой работе, во вступительной части новеллы автор создает особый образ рассказчика – человека с болезненной психикой. С помощью ССС автор придает вступительному высказыванию рассказчика высокую степень эмоциональности, соответствующую возбужденному состоянию ума говорящего. С помощью инверсии автор делает особое ударение на болезненности рассказчика, подчеркивает необычность последующего повествования.

For the most wild, yet most homely narrative which I am about to pen, I neither expect nor solicit belief. Mad indeed would I be to expect it, in a case where my very senses reject their own evidence. Yet, mad am I not --and very surely do I not dream.

Эмоциональность вступления создается также с помощью повтора:

...these events have terrified --have tortured --have destroyed me

И параллельных конструкций:

But to-morrow I die, and to-day I would unburden my soul.

To me, they have presented little but Horror --to many they will seem less terrible than baroques.

Описывая юность главного героя автор пытается создать ощущение безмятежности, спокойствия. Он это делает в том числе с помощью неэкспресивного синтаксиса предложений в этой части новеллы.

From my infancy I was noted for the docility and humanity of my disposition. My tenderness of heart was even so conspicuous as to make me the jest of my companions.

Как только в тексте появляется первое описание черного кота Плутона, автор начинает повышать эмоциональность текста, например, с помощью обособленных конструкций. Психическое здоровье главного героя начинает подвергаться испытанию (к сожалению, из-за последующего пьянства, он это испытание не выдержит)

This latter was a remarkably large and beautiful animal, entirely black, and sagacious to an astonishing degree.

Повтор, вводная конструкция и восклицание повышают дальнейший тон повествования, выдают взволнованность рассказчика, доказывают, что он начал осознавать свою неспособность справиться с алкоголизмом.

But my disease grew upon me --for what disease is like Alcohol! --and at length even Pluto, who was now becoming old, and consequently somewhat peevish --even Pluto began to experience the effects of my ill temper.

Пьяный ступор становится нормальным состоянием рассказчика. Это тут же находит отражение в синтаксисе текста. В следующем предложении автор с помощью запятых мастерски передает особенности течения мысли в голове пьяного человека:

One night, returning home, much intoxicated, from one of my haunts about town, I fancied that the cat avoided my presence.

Безудержное пьянство разрушает психику главного героя, и однажды он вырезает коту глаз перочинным ножом. Эмоциональное возбуждение и сила стыда рассказчика, которые он испытывает протрезвев, передаются с помощью повтора:

I blush, I burn, I shudder, while I pen the damnable atrocity.

Используя риторические вопросы и отрицания в философских размышлениях главного героя на тему противоречивой сущности человека, автор склоняет читателя согласиться с доводами рассказчика, и далее повышает эмоциональный тон повествования. Графические стилистические приемы здесь сочетаются с синтаксическими:

Who has not, a hundred times, found himself committing a vile or a silly action, for no other reason than because he knows he should not?

Результатом этих размышлений стало решение рассказчика повесить черного кота. С одной стороны, он пытается действовать хладнокровно, чтобы довести задуманное до конца. С другой стороны, его больная психика не может спокойно справиться с происходящим злодейством, и он испытывает в этот момент сильное возбуждение. Противоречивые чувства, охватившие рассказчика при повешении кота, отражаются в сложном синтаксисе следующего предложения:

One morning, in cool blood, I slipped a noose about its neck and hung it to the limb of a tree; --hung it with the tears streaming from my eyes, and with the bitterest remorse at my heart; --hung it because I knew that it had loved me, and because I felt it had given me no reason of offence; --hung it because I knew that in so doing I was committing a sin --a deadly sin that would so jeopardize my immortal soul as to place it --if such a thing were possible --even beyond the reach of the infinite mercy of the Most Merciful and Most Terrible God.

На следующую ночь дом рассказчика сгорает, на уцелевшей стене рассказчик видит изображение кота с веревкой на шее. Его сознание лихорадочно ищет этому логическое объяснение – и находит его. В этот момент его мысли успокаиваются, синтаксис становится неэкспрессивным:

But at length reflection came to my aid. The cat, I remembered, had been hung in a garden adjacent to the house. Upon the alarm of fire, this garden had been immediately filled by the crowd...

Дух противоречия, который рассказчик так страстно защищает, заставляет его найти замену Плутону, невзирая на его суеверный страх перед черными котами. Новый огромный черный кот, у которого не было глаза, очевидно выглядит так страшно, что он пугает не только рассказчика. Хозяин трактира, где рассказчик его обнаружил, тоже боится этого черного кота. Когда рассказчик предлагает за него деньги, трактирщик рад отделаться от него бесплатно. Повтор и градация передают его чувства:

I at once offered to purchase it of the landlord; but this person made no claim to it --knew nothing of it --had never seen it before.

Конечно же, в результате рассказчик возненавидел нового черного кота. Эта ненависть была пропорциональна той неожиданной любви, которую черный кот стал проявлять по отношению к своему новому хозяину. Рассказчик стал подозревать, что эта любовь была ненормальной, что новый кот был воплощением демонических сил, которые заново нашли и теперь цепко привязаны к рассказчику, что они страшно отмстят ему за убийство Плутона. Все эти ужасные догадки становятся реальностью в болезненном сознании рассказчика в тот момент, когда он видит на груди нового кота белое пятно в виде виселицы. Предложение, описывающее это открытие, изобилует экспрессивными ССС: повторами, обособленными конструкциями, инверсией, восклицаниями.

It was now the representation of an object that I shudder to name --and for this, above all, I loathed, and dreaded, and would have rid myself of the monster had I dared --it was now, I say, the image of a hideous --of a ghastly thing --of the GALLOWS! --oh, mournful and terrible engine of Horror and of Crime --of Agony and of Death!

Полиция возбудила следствие по поводу исчезновения жены рассказчика, в ходе которого его дом был тщательно обыскан. С помощью параллельных пассивных конструкций автор создает эффект официальности, характерной для юридических процедур:

Some few inquiries had been made, but these had been readily answered. Even a search had been instituted --but of course nothing was to be discovered.

Развязка истории, описывающая разоблачение преступления, происходит очень быстро. Эффект мгновенности создается также синтаксически. Автор использует прямую речь, создающую сиюминутность действия, ощущение того, что оно разворачивается на глазах. Рассказчик пытается задержать полицию, покидющую его дом. Мы понимаем, что осталось всего несколько мгновений, пока раскрытие преступления возможно по горячим следам:

These walls --are you going, gentlemen? --these walls are solidly put together.

Рассказчик стучит палкой по стене, в ответ раздается потусторонний вопль. Преступление раскрыто. Мгновенность развязки передается инверсией. Градация и повторы передают крайнее ошеломление всех действующих лиц этой сцены:

No sooner had the reverberation of my blows sunk into silence than I was answered by a voice from within the tomb!—by a cry, at first muffled and broken, like the sobbing of a child, and then quickly swelling into one long, loud, and continuous scream, utterly anomalous and inhuman - a howl — a wailing shriek, half of horror and half of triumph, such as might have arisen only out of hell, conjointly from the throats of the damned in their agony and of the demons that exult in the damnation.

Выводы

Итак, вышеперечисленные примеры доказывают, что автор активно использует ССС для создания необходимого ему эмоционально-эстетического эффекта, для передачи всех психологических нюансов состояния рассказчика, динамики их развития. За исключением синтаксически экспрессивного вступления, которое играет роль «приманки» для читателя, общей тенденцией текста новеллы является повышение ее эмоционального тона: от неэкспрессивного синтаксиса в логическом начале повествования, до сложного, экспрессивного синтаксиса в его конце. Для этого автор использует разнообразные ССС: повторы, восклицания, вводные конструкции, риторические вопросы, отрицание, инверсию и т.д. Это повышение стилистической экспрессивности соответствует динамике развития сюжета и несомненно способствует росту напряженности текста новеллы и концентрации внимания читателя.

1. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса. На материале английского языка. – М.: Высшая школа. – 1984. – 211 с.
2. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Стилистика декодирования: Учебное пособие для педагогических вузов по специальности №2103 (учитель иностранных языков)ю 2-е изд., перераб. – Л.: Просвещение. Ленинградское отделение. – 1981. – 295 с.
3. Galperin I.R. Stylistics. Second Edition, revised. – M.: Higher School. – 1977. – p. 204-211.

Жанровые особенности «готических» произведений Эдгара По. Часть 4

Биам Шоу "Черный кот" (1909)
Общая характеристика лексических средств создания напряженности

Советский стилист И.В.Арнольд писала, что принцип целостного восприятия художественного произведения не исключает необходимости самого пристального внимания к составляющим его элементам, в том числе и к слову [1, c. 103]. Она отмечала, что все слова текста художественного произведения тем или иным образом связаны друг с другом или противопоставлены друг другу. Интенсивность связей слова говорит о его тематической значимости [2].

Для выявления лексических средств создания напряженности в тексте новеллы Эдгара По «Черный кот» целесообразным представляется воспользоваться элементами методики стилистики декодирования художественного текста при помощи лексического анализа, разработанной И.В.Арнольд. Одним из этих элементов является объединение слов, составляющих текст новеллы, на основе их лексических связей. Это предполагает объединение слов, имеющих общий компонент в семном составе занчений, в лексико-семантические поля, которые актуализируют важнейшие темы произведения. Семантическая общность будет устанавливаться методами компонентного анализа с опорой на словарные дефиниции [3], и методом контекстуального анализа. Слова будут объединяться независимо от их частеречного значения.

Другим элементом методики стилистики декодирования художественного текста, представляющим интерес для исследования, является выявление редких слов и слов, выступающих в необычных сочетаниях. И.В.Арнольд отводит этим словам серьезную роль в своей методике, т.к. они, по ее мнению, наиболее важны для понимания смысла произведения. Такие слова подчеркиваются автором либо повтором и различными стилистическими средствами, либо композиционно.

Итак, объединяя английские слова текста новеллы «Черный кот» в лексико-семантические поля, и обращая внимание на редкие слова и слова, вуступающие в необычных сочетаниях, появление которых сопровождается какими-либо стилистическими средствами, мы выясним основные темы новеллы и динамику их развития. Предполагается, что эти темы и динамика их развития способствуют созданию напряженности в тексте новеллы.

Анализ лексических средств создания напряженности в новелле Эдгара По «Черный кот»

Заглавие любого произведения является очень важным для понимания читателем смысла произведения. В данном случае наличие определенного артикля в названии “The Black Cat” предполагает, что автором имеется в виду не одно из животных семейства кошачьих черного цвета, а собирательный образ, который часто принимается суеверными людьми за земное воплощение демонических сверхъестественных сил.

Во вступительной части новеллы, которая является ее развязкой, рассказчик описывает свое сильное душевное волнение, связанное с испытываемым им страхом. Следствием этого является большое количество слов, имеющих в составе значений общий семный компонент «страх». Это лексико-семантическое поле состоит из следующих слов: horror, phantasm, awe, terrible, terrify.

В этой же части новеллы рассказчик характеризует причины, вызвавшие его страх, о которых пойдет речь в последующем тексте новеллы. По его мнению этими причинами являются совершенно обычные события, в которых спокойный человек не найдет ничего экстраординарного. Следствием этого в данной части новеллы мы встречаем лексику, богатую словами с общим семным компонентом «обыденность» в составе значений. Это поле составляют слова homely, household, ordinary, mere, natural, commonplace.

Во вступлении рассказчик подчеркивает, что события, которые вызвали его страх, подчиняются логическому объяснению. Важность этого факта обусловлена наличием в данной части новеллы лексико-семантического поля, объединяющего слова с общим семантическим компонентом «логичность»: evidence, intellect, consequences, causes, effects, succession, circumstances, logical, calm, reduce.

Как уже было отмечено, сюжет новеллы “The Black Cat” составляет рассказ о том, как главный герой из доброго, любящего и психически-здорового человека превращался в злодея-психопата, садиста и убийцу. Следствием этого является лексика, описывающая душевное состояние главного героя и отражающая постепенное ухудшение его психического здоровья вплоть до полного расстройства.

Тема психического здоровья рассказчика реализуется с помощью лексико-семантического поля, интегрирующего лексико-семантические варианты с общим семантическим компонентом «человечность», которое состоит из микрополей «дом»: wife, home, infancy, parents, companions, pets, domestic; «дружба»: friendship, companions, jest, fidelity, faithful, unselfish, self-sacrificing, agreeable; «любовь»: love, heart, wife, affection, care, tenderness, partiality, fidelity, humanity, congenial, faithful, unselfish, self-sacrificing, marry; «удовольствие»: pleasure, gratification, happy; «домашние любимцы»: pets, dog, fish, rabbits, playmate, brute, fidelity, docility, domestic, favourite, faithful, small, fine, gold, sagacious, fond, agreeable, cherish, feed, caress.

Поскольку многие вышеперечисленные слова полисемантичны, то их лексико-семантические варианты могут входить в состав различных микрополей.

Используя интенсификаторы автор подчеркивает человечность главного героя в логическом начале истории, его психическое здоровье: especially fond, great variety of pets, principal sources of pleasure, most agreeable, not uncongenial.

Со временем психическое здоровье главного героя портится. То, что постепенность этого ухудшения является важной темой новеллы, подтверждается повтором на протяжении всего ее текста значения «изменение»: change, alteration, grow, become, increase, heighten, gradually, hourly, day by day, at length, by slow degrees.

Постепенность ухудшения нрава главного героя подчеркивается также стилистически с помощью градации:

I made no scruples of maltreating the rabbits, the monkey, or even the dog

И повтора:

I grew, day by day, more moody, more irritable, more regardless of the feelings of others.

Тема психической болезни главного героя реализуется с помощью лексико-семантических полей, которые интегрируют варианты семантических компонентов «дурной нрав», «пьянство». Поле «дурной нрав» состоит из микрополей «безразличие»: regardless, neglect; «раздражительность»: annoyance, moodiness, outburst, temper, irritation, moody, irritable, intemperate, peevish; «ярость»: fury, demon, rage, wrath, demoniacal; «ненависть»: hatred, aversion, loath, dislike, disgust, malevolence, odious, loathsome, hideous, ghastly, detested; «насилие»: violence, wound, teeth, hand, claws, blow, pain, injury, cut, hit, offend, inflict, struggle, abuse, strike, physical, violently, physically; «жестокость»: cruelty, atrocity, maltreat, ill-use, fiendish, cruel; «позор»: shame, ashamed, blush, burn.

Семантическое поле «пьянство» составляют слова Alcohol, Intemperance, wine, debauch, fumes, excess, gin, rum, hogshead, intoxicated, gin-nurtured, stupefied.

Важным является также то, что появление в тексте новеллы слов Alcohol, Fiend Intemperance сопровождается графическими (заглавная буква) и синтаксическими стилистическими средствами (парантетические конструкции, выделенные в тексте с помощью тире и восклицательного знака). Согласно теории И.В.Арнольд эти слова представляют большую тематическую значимость, актуализируя в тексте новеллы необходимую для понимания смысла произведения тему чрезмерного пристрастия главного героя к выпивке и присущего ему суеверного мистицизма.

Важной для понимания смысла новеллы является также тема страха, актуализируемая на всем протяжении текста новеллы с помощью таких слов как horror, phantasm, awe, dread, fear, nightmare, fright, superstition, shudder, dare, terrify, thrill. Использование интенсификаторов подчеркивает силу страха, который испытывал главный герой: extreme terror, absolute dread, unutterable fear. Реализация темы страха в новелле всегда связана с упоминанием о черном коте. В этой связи важным является имя кота Плутон, которое принадлежало в древнегреческой мифологии богу царства мертвых. Таким образом, страх, испытываемый главным героем перед своим черным котом, несомненно носит мистический характер.

Спиваясь, главный герой теряет контроль над собой. Он уже больше не может сдерживать свой суеверный страх перед черным котом, и решает убить его, чтобы избавиться от страха. Он хочет оправдать свое решение философскими размышлениями о противоречивой сущности человеческой души. Большое количество философских терминов в этой части новеллы позволяет говорить о наличии здесь семантического поля «философия»: philosophy, spirit, soul, nature, sin, Law, Perverseness, heart, sentiment, Man, God, impulse, inclination, Longing, human, perpetual, immortal, infinite, indivisible, primary, deadly sin.

В ночь после повешения Плутона сгорел дотла дом главного героя. Это событие утвердило его в мысли, что черный кот был воплощением демонических сил (хотя пожары случаются и по более земным причинам). В этом контексте двусмысленно звучит лексика, богатая словами с общим семантическим компонентом «бедствие», и состоящая из микрополей «огонь»: fire, flames, conflagration, blaze; «разрушение»: destruction, despair, disaster, ruins, escape, swallow up, fall in. Автор имеет в виду не просто бедствие, катастрофу, а разрушение души главного героя, ее эсхатологическое проклятие (то есть, что она, из-за этих ужасных поступков главного героя, навечно проваливается в ад).

Сила описываемого разрушения прямо пропорциональна силе мистического страха главного героя, воспринявшего пожар как месть демонических сил за убийство кота:

The whole house was blazing; the destruction was complete. My entire worldly wealth was swallowed up.

Одним из страшных результатов психического заболевания главного героя было убийство им своей жены. Изощренно скрывая следы убийства, вместо раскаяния, главный герой проявляет недюжинную хитрость и смекалку, что, по нашему мнению, подтверждает его сумасшествие. Желание главного героя во что бы то ни стало обмануть правосудие и избежать ответственности за совершенное им тяжкое преступление актуализируется с помощью лексико-семантического поля «размышление»: deliberation, reflection, calculations, task, project, expedient, reason, mind, resolve, deliberate, consider, determine, account, think. Использование интенсификатора entire в словосочетании entire deliberation подчеркивает безэмоциональность и логичность раздумий героя сразу после убийства, то есть его психическую ненормальность.

Рассказчик описывает замуровывание трупа жены в стену подвала в мельчайших технических деталях. В этом рассказе изобилуют строительные термины, которые интегрируются в лексико-семантическое поле «строительство»: plaster, lime, dampness, hardening, projection, bricks, crowbar, mortar, sand, hair, brickwork, rubbish, substance, surface, structure, compress, adapt, construct, fill up, displace, insert, dislodge, deposit, prop, rough, adjacent, freshly-spread, loosely.

Высокая концентрация лексических единиц, означающих состояние радости и спокойствия в той части текста новеллы, где рассказчик описывает свои чувства по поводу успешного уничтожения следов преступления и исчезновения черного кота, позволяет говорить о двух лексико-семантических полях с общими компонентами «радость» и «спокойствие». Поле «радость» эксплицируется словами happiness, felicity, glee, triumph, bravado, blissful, supreme, triumphantly. Поле «спокойствие» эксплицируется словами sleep, slumber, assurance, guiltlessness, innocence, secured, sure, soundly, tranquilly, calmly, doubly. Спокойно и радостно спать в такой ситуации может только совершенно ненормальный человек!

В конце новеллы описывается полицейское расследование и неординарная ситуация разоблачения преступления главного героя. Здесь множество юридических терминов интегрируется в лексико-семантическое поле «расследование»: police, investigation, assassination, search, inquiries, officers, concealment, suspicion, institute, discover, explore. Тема мистического разоблачения актуализируется с помощью двух лексико-семантических полей: «голос» и «проклятие». Поле «голос» состоит из слов voice, cry, sobbing, scream, howl, shriek, muffled, broken, loud, long, continuous, wailing. При описании странного голоса из-за стены автор использует градацию, передающую усиление действия: silence – voice – cry – scream – howl – shriek. Поле «проклятие» состоит из слов Arch-Fiend, hell, the damned, demons, damnation, monster, fire, exult, arise, red, inhuman, anomalous.

Итак, в заглавии новеллы автор актуализирует тему произведения: страх человека перед демоническими сверхъестественными силами. Эта тема интригует читателя. В начале новеллы автор актуализирует тему страха, который испытывает главный герой, но объясняет причины этого страха самыми обычными и логически обусловленными событиями. Подобное объяснение озадачивает читателя. Его внимание концентрируется. В дальнейшем тексте новеллы автор актуализирует темы постепенного ухудшения психического здоровья главного героя и описывает катастрофические события, которые сопровождают течение болезни. Эти события прогрессируют от внешне менее страшных (пьянство, суеверный страх, повешение кота) к ужасным (пожар, убийство жены, хладнокровная и изощренная попытка скрыть преступление). Автор рассказывает эту историю не общими словами, а живописует детали сюжета, особенно самые чудовищные из них (например, детальное описание замуровывания трупа в стену дома). Все это постепенно повышает напряженность повествования и способствует усилению концентрации внимания читателя.

Таким образом, лексические средства играют важную роль в создании напряженности в тексте новеллы.

1. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Стилистика декодирования: Учебное пособие для педагогических вузов по специальности №2103 (учитель иностранных языков)ю 2-е изд., перераб. – Л.: Просвещение. Ленинградское отделение. – 1981. – 295 с.
2. Арнольд И.В. Лексико-семантическое поле в языке и тематическая сетка текста // Текст как объект комплексного анализа в ВУЗе. – Л.: ЛГПИ. – 1984. – с. 6.
3. The Concise Oxford Dictionary of Current English / 6th ed., edited by J.B. Sykes. – Oxford.: Oxford University Press. – 1976. – 1359 p.

Wednesday 30 July 2014

О визите на остров Габриола

Удивительный пейзаж Габриолы
На канадский островок Габриола, который находится между огромным тихоокеанским островом Ванкувер и Северо-Американским континентом, я ехал, чтобы увидеть загадочные индейские петроглифы. Их я увидел, и впечатление они произвели сильное, хотя внимания оказалась достойна и уникальная геология острова, которая проявляется в его весьма необычных и красивых каменных образованиях. Возможно, что их присутствие и заставило древних индейцев выбрать именно Габриолу своеобразным эпицентром своей неповторимой наскальной живописи в Британской Колумбии.
Габриоле и всем островам пролива Джорджия характерны мягкий северо-средиземноморский климат, природная чистота, красота, разнообразие и богатство животного мира, особый расслабленный образ жизни (West Coast life style). Когда попадаешь на эти острова, понимаешь, почему при всей противоречивости вопроса, защита окружающей среды имеет все-таки важнейшее значение в жизни человека, и почему местное население выбрало представителя партии зеленых – единственного в канадском парламенте – защищать свои интересы.
Следы хиппи
Какой там чистый воздух! Таким воздухом я дышал только в детстве, когда проводил летние месяцы в пионерском лагере, расположенном в глубине соснового леса. Острова Пролива частично, но не плотно заселены: на них селятся пенсионеры, фермеры, свободные художники. Производства здесь нет никакого, и работать здесь не на кого. Здесь также живут некоторые канадские знаменитости: всемирно известный художник-анималист Роберт Бейтман (о нем и его творчестве я писал здесь http://pomyslivden.blogspot.ca/2013/05/blog-post_23.html), популярный исполнитель детских песен Раффи и т.д. Раньше здесь было много хиппи, которые бежали от технократической цивилизации поближе к природе и к возможности беспрепятственно растить коноплю. Следы этого культурного движения до сих пор ощутимы на островах, в негустой толпе населения которых можно увидеть довольно большое количество всяческих маргиналов, вроде мужчин с фиолетовыми ногтями или женщин, одетых как ведьмы из книг про Гарри Поттера.
Необъяснимые каменные образования
До того, как западная цивилизация пришла на эти острова, их тысячелетиями населяли индейские племена Салиш. Климат здесь настолько мягкий, и природа настолько богатая, что у индейцев Салиш не было проблем с выживанием и пропитанием. У них даже оставалось время на искусство, и они создавали свои тотемы, наскальную живопись, украшения. Неповторимый и легко узнаваемый салишский стиль сегодня – яркое культурное наследие индейцев и источник многочисленной местной сувенирной продукции.

Петроглифы встречаются по всей Британской Колумбии, но на острове Габриола их особенно много. Известно, что наскальная живопись – это не искусство в понимании тех, кто его создавал. Это символы религиозного благоговения, которые с одной стороны указывали на особенные, святые места в природе, а с другой – должны были вселять в «простых смертных» религиозный ужас и удерживать их от этих святых мест подальше. Полновластными хозяевами в мире петроглифов были только шаманы.
Как будто тесто поднялось и застыло
Однако что же заставляло древние народы выбирать те или иные места для поклонения? Почему индейцы испещрили петроглифами остров Габриола и не оставлили практически ни одного петроглифа на других Островах Пролива? На этот вопрос нет единого научного ответа. Эзотерики считают, что в местах, подобных Габриоле, существует «особая энергетика». Я не эзотерик и думаю, что имеются гораздо более материальные причины, вызывавшие особо трепетное отношение первобытных народов к таким местам. Бросающаяся в глаза своеобразная геология острова могла стать такой причиной.
Внутри Галереи Маласпина
Берега Габриолы состоят из твердого песчаника – зацементированных горных пород и органических останков. Внутри этого песчаника имеется множество пузырчатых полостей, как в тесте, которое хорошо поднялось. «Прошерстив» несколько статей о геологии Габриолы, я так и не нашел вразумительного ответа, который бы объяснил наличие этих пузырей. Со временем песчаник Габриолы разрушался под воздействием окружающей среды. Он размывался, обнажая свои внутренние округлые полости. Они разнятся по размеру от пары сантиметров до нескольких метров в диаметре и выглядят очень удивительно, заставляя подумать о мгновенно застывшей пузырящейся кипящей вулканической лаве, хотя геолог Ник До утверждает, что вулканической активности в этих местах никогда не было (http://www.nickdoe.ca/pdfs/Webp27c.pdf).

Если уж мы со всем нашим научным арсеналом, так и не можем четко объяснить наличие этих округлых полостей в скалистых берегах Габриолы, то неудивительно, что на первобытные индейские племена вид застывших пузырей в скалах наводил религиозный трепет и восторг.

На одном из берегов острова, в так называемой Галерее Маласпина, песчаниковые берега обнажили огромные полусферические пещеры, на гладких куполообразных стенах которых красиво играют солнечные блики, а чуть ниже уровня воды спокойно устроились разноцветные морские звезды. Внутри этих пещер очень уютно и красиво. Справочники сообщают, что раньше в этих пещерах индейцы хоронили своих самых храбрых воинов, и доступ к пещерам был только у шаманов. Козырек пещер нависает над водой на высоте 2-3 метров и служит прекрасным трамплином для тех смелых ныряльщиков, которые не боятся холодной океанической воды. Таких ныряльщиков там много. Не выдержав искушения нырнул и я, приятно освежившись в жаркий день.
Петроглиф: музейная копия
Главный источник информации по петроглифам Габриолы, книга «Габриола: остров петроглифов» ученых Мэри и Тэда Бентли (Mary and Ted Bentley) сообщает, что около 120 сохранившихся петроглифов встречается по всему острову, но чаще всего они находятся в устьях рек, на берегах, а также внутри острова в местах обнажения скал. Некоторым из них до пяти тысяч лет (последние были сделаны в 1920-х годах), и многие истерты почти до основания, поросли мхом или находятся в частных владениях жителей острова. Таким образом, открытого доступа к большинству петроглифов острова нет. «Вживую» увидать несколько петроглифов можно лишь в паре мест. Чтобы сохранить все это уникальное наследие и дать к нему доступ широкой публике, ученые сделали точные цементные копии со всех петроглифов острова и собрали эти копии в Музее острова Габриола.
Музейная копия
Даже в виде копий петроглифы Габриолы производят сильное впечатление. Для того, чтобы их лучше увидеть, ученые сделали линии рисунков более глубокими. Изображения таким образом получились более выразительными и отчетливыми. Маленькие и в человеческий рост они изображают китов-касаток, людей и их части (руки, лица), неопознанных зубастых животных похожих на крокодилов, птиц, солнце, луну. Все эти простые изображения поражают какой-то своей сырой, грубой, эмоциональной мощью. Редкое прилагательное «примитивно-лобовое» хорошо описывает их эстетическое воздействие на зрителя. С помощью петроглифов древние индейцы довольно успешно сумели передать простые, но сильные чувства, которые их охватывали при попытке осмыслить те части окружающего их мира, которые они считали важными.
П.Пикассо, серия литографий "Бык"
Нельзя не отметить их разительное отличие от утонченных наскальных рисунков, найденных в испанской пещере Альтамира, французских Ласко, Шове и т.д. Известно, что когда Пикассо увидел изображения быка в пещере Альтамира, то он воскликнул: «Мы не придумали ничего нового!» Более того, затем он взялся исследовать «примитивное» искусство пещеры в своей знаменитой серии литографий «Бык», пытаясь постичь его силу и технику. Творческий процесс показывает, что он был недоволен своим артистическим трудом.
Первобытный рисунок быка, вдохновивший Пикассо
Первобытные изображения в этих пещерах отличаются одновременно простотой, и в то же время высокой художественностью, красотой. Когда я гляжу на них, мне становится совершенно понятно, что, во-первых, я так нарисовать никогда не смогу, а во-вторых, что их рисовали такие же люди, как и мы, просто они еще не изобрели холст и кисти. В смысле изобразительного искусства эти древние художники были даже гораздо более продвинутыми и талантливыми, чем современный средний человек. Наскальное искусство индейцев же другое. Его нельзя назвать красивым. То, что они изображали, может осилить и ребенок: все эти кругляшки вместо голов, палочки вместо тела, рук, ног и пальцев и т.д. Индейцы рисовали просто, как дети, но со взрослым глубоким и религиозным чувством.
Лошади из пещеры Шове, Франция
Сравнивая разные изображения многотысячелетней давности можно увидеть, что культурная развилка между, условно говоря, западно-европейским и незападно-европейским искусством уже была пройдена к моменту создания наскальной живописи, что ценности у первобытных художников были разные. Древних индейцев в основном интересовала внутренняя суть рисуемых ими объектов, тогда как древних западно-европейцев интересовала не только внутренняя суть, но и внешность изображения, его эстетическая красота. Я думаю, что отголоски этих тенденций можно увидеть в удивительной красоте средневекового западноевропейского религиозного искусства, в архитектуре, музыке, живописи, с одной стороны, и в восточных религиозных практиках, интенсивных изнутри, но скупых на внешние проявления, с другой стороны (православие, то есть христианство, популярное на Западе, но справляемое по византийскому или восточному обряду, я считаю «золотой серединой» между этими двумя тенденциями, которая характеризуется одновременно и внешней красотой и глубоким духовным содержанием).
Олень из пещеры Ласко, Франция
Копии петроглифов, собранные в музее Габриолы, произвели на меня сильное впечатление, но мне хотелось увидеть «подлинники». Директор музея направила нас к одному из ближайших мест, где их можно было найти. Оно по странному совпадению находилось рядом с местной церковью «Всех религий» (Gabriola United Church). Я добрался туда быстро. Двухминутная прогулка внутрь леса, и вот, вдруг на плоских скалистых проплешинах вдоль тропы я увидел поросшие мхом и засыпанные хвоей большие и несомненные изображения касатки, солнца, странного животного. Чуть поодаль, располагались какие-то странные кривые линии помельче. Они были тоже явно искусственного происхождения. Это чудо лежало под ногами просто так.
Петроглиф Габриолы, настоящий
Я смотрел на эти незатейливые рисунки в их естественном оформлении и... не мог оторваться от них! Загадочные послания древних авторов выглядели удивительно и притягательно. Был бы я индейцем, я бы наверно упал на колени перед этими петроглифами и возблагодарил в молитве высшие силы за удивительную красоту и богатство этого мира. Я не индеец, а европеец, поэтому падать на колени я не стал, но 103 псалом, в котором в очень поэтичной форме раскрываются премудрость, могущество и величие Бога как Творца Мира, вспомнил (http://days.pravoslavie.ru/Bible/B_ps103.htm). Текст этого псалма оказался очень подходящим для охвативших меня в тот момент чувств. Там даже есть строка про кита, которого Бог сотворил «играть в море»!
"Там этот левиафан, которого Ты сотворил играть в нем" (Пс. 103:26)
Все-таки при всей разнице, в своей душе люди Земли очень похожи друг на друга. Нас всех объединяет в том числе и восторг перед удивительным разнообразием этого хрупкого мира и его потрясающей красотой. Петроглифы – искусство таинственное, со многими смыслами, но я уверен, что этот восторг оно тоже выражает.

Friday 25 July 2014

Жанровые особенности «готических» произведений Эдгара По. Часть 3

"Черный кот", Джино Северини (1911)
Литературная характеристика графических стилистических средств

Известный советский стилист И.В.Арнольд назвала графическими стилистическими средствами «специализированное использование графических средств с целью передачи коннотативной [оценочной] части сообщения» [1].

Исследователь графических стилистических средств Чепурных В.И. отмечала, что графическое оформление текста является делом большой важности и может служить одним из способов воздействия на адресата письменной речи путем привлечения его внимания к выделенным таким образом частям текста, а также путем обозначения коммуникативно-значимых элементов высказывания [2, c. 4, 58].

К целям использования графических стилистических средств И.В.Арнольд относит «передачу эмоциональной окраски, т.е. чувств, которые писатель сообщает читателю, или эмфазы, как общего специального увеличения усилий говорящего, особо подчеркивающего часть высказывания или подсказывающего наличие подтекста» [3, c. 226-227].

Одним из средств создания напряженности в тексте новеллы Эдгара По «Черный кот» является активное использование автором таких графических средств, как курсив и крупный шрифт (кегль).

В.И.Чепурных определила, что одной из важнейших функций курсива является маркирование импликации и подтекста [2, c. 190]. (Курсив, используемый Эдгаром По для выделения иностранных слов, анализироваться не будет).

И.В.Арнольд подчеркивала, что имена нарицательные пишутся с заглавной буквы при обращении к ним, или олицетворении, поскольку заглавная буква является показателем единичности и возвышенности [3, c. 236].

Вариацией этого графического стилистического средства можно считать целые слова, набранные заглавными буквами. Таким образом выделяются слова, произносимые с сильной эмфазой или очень громким голосом. Они сообщают о взволнованном и возбужденном состоянии говорящего [2, c. 48].

Графические стилистические средства, использованные Эдгаром По в новелле «Черный кот»

Дальнейшие цитаты из английского текста новеллы приведены по сайту http://www.poedecoder.com/Qrisse/works/blackcat.php.

В начале новеллы Эдгар По с помощью графического маркирования актуализирует подтекст противопоставления человека, существа уникального и высшего, и кота, животного обычного и низшего по отношению к человеку. Этот эффект достигается с помощью маркирования курсивом и заглавной буквой слова Man в контексте, описывающем уникальные душевные качества людей, и курсивом слова cat в контексте перечисления домашних любимцев рассказчика. Эти слова стоят в одинаковой позиции, которая заканчивает соответствующие параграфы, то есть так, чтобы читатель смог заметить особые подтекстовые отношения между этими двумя понятиями.

There is something in the unselfish and self-sacrificing love of a brute, which goes directly to the heart of him who has had frequent occasion to test the paltry friendship and gossamer fidelity of mere Man.

I married early, and was happy to find in my wife a disposition not uncongenial with my own. Observing my partiality for domestic pets, she lost no opportunity of procuring those of the most agreeable kind. We had birds, gold fish, a fine dog, rabbits, a small monkey, and a cat.

Маркируя курсивом слово serious в рассуждениях рассказчика о том, что его жена не была особо серьезна по поводу старинного поверья, будто черные коты и кошки это изменившие свой облик ведьмы, автор вводит подтекст суеверного страха, который втайне испытывали хозяева черного кота перед своим любимцем.

This latter was a remarkably large and beautiful animal, entirely black, and sagacious to an astonishing degree. In speaking of his intelligence, my wife, who at heart was not a little tinctured with superstition, made frequent allusion to the ancient popular notion, which regarded all black cats as witches in disguise. Not that she was ever serious upon this point -- and I mention the matter at all for no better reason than that it happens, just now, to be remembered.

С помощью маркирования заглавной буквой слов Fiend Intemperance и Alcohol в рассказе о том, как главный герой спивался, актуализируется особое мистическое значение, которое придается его моральной деградации, а также обожествление им алкоголя.

Our friendship lasted, in this manner, for several years, during which my general temperament and character -- through the instrumentality of the Fiend Intemperance -- had (I blush to confess it) experienced a radical alteration for the worse...

But my disease grew upon me -- for what disease is like Alcohol !

О взволнованном состоянии, расшатанной психике, противоречивых чувствах и эмоциях, которые боролись в душе главного героя, говорит набранное крупным шрифтом слово PERVERSNESS в откровениях рассказчика о том, как он решился повесить кота.

And then came, as if to my final and irrevocable overthrow, the spirit of PERVERSENESS.

Философские рассуждения рассказчика о противоречивой сущности человеческой души подчеркиваются с помощью маркировки слов Man и Law заглавной буквой. Рассказчик пытается доказать свою правоту маркируя курсивом слова not и vex itself.

Of this spirit philosophy takes no account. Yet I am not more sure that my soul lives, than I am that perverseness is one of the primitive impulses of the human heart -- one of the indivisible primary faculties, or sentiments, which give direction to the character of Man. Who has not, a hundred times, found himself committing a vile or a silly action, for no other reason than because he knows he should not? Have we not a perpetual inclination, in the teeth of our best judgment, to violate that which is Law, merely because we understand it to be such? This spirit of perverseness, I say, came to my final overthrow. It was this unfathomable longing of the soul to vex itself -- to offer violence to its own nature -- to do wrong for the wrong's sake only -- that urged me to continue and finally to consummate the injury I had inflicted upon the unoffending brute.

Дважды маркируя курсивом слово because в объяснении причин жестокости рассказчика по отношению к Плутону, автор подчеркивает, что объективных причин для этого у него не было. Субъективной же причиной был его суеверный страх перед черным котом.

В этом же параграфе автор выражает веру рассказчика в суровую кару, ожидающую его за жестокое убийство невинного животного, маркируя заглавной буквой фразу Most Merciful and Most Terrible God.

One morning, in cool blood, I slipped a noose about its neck and hung it to the limb of a tree; -- hung it with the tears streaming from my eyes, and with the bitterest remorse at my heart; -- hung it because I knew that it had loved me, and because I felt it had given me no reason of offence; -- hung it because I knew that in so doing I was committing a sin -- a deadly sin that would so jeopardize my immortal soul as to place it -- if such a thing were possible -- even beyond the reach of the infinite mercy of the Most Merciful and Most Terrible God.

После пожара на уцелевшей переборке рассказчик замечает рисунок гигантского кота с петлей на шее. Слово cat здесь маркировано курсивом и подразумевает рисунок какого именно кота увидел рассказчик – в его расстроенном сознании это был, конечно, Плутон. Таким образом актуализируется подтекст дурного предзнаменования, якобы ниспосланного главному герою.

I approached and saw, as if graven in bas relief upon the white surface, the figure of a gigantic cat. The impression was given with an accuracy truly marvellous. There was a rope about the animal's neck.

Маркировка курсивом слова dread в рассказе о том, как сильно главный герой боялся нового черного кота, и почему не убивал его, намекает на причину этого страха – уверенность рассказчика в том, что новый кот был не обыкновенным животным, а неким исчадием ада, которое было послано ему сверхъестественными силами, чтобы напоминать ему постоянно о его страшных грехах и о неминуемой ужасной каре за эти грехи.

At such times, although I longed to destroy it with a blow, I was yet withheld from so doing, partly by a memory of my former crime, but chiefly -- let me confess it at once -- by absolute dread of the beast.

Страх рассказчика достигает высшей точки, когда тот видит виселицу в форме белого пятна на груди нового кота. Набранное крупным шрифтом слово GALLOWS передает возбужденное состояние рассказчика в этот момент. Его уверенность в неизбежной грядущей сверхъестественной расплате за свое дурное поведение актуализируется маркированием заглавной буквой слов Horror, Crime, Agony, Death в метафорическом описании этой виселицы.

It was now the representation of an object that I shudder to name -- and for this, above all, I loathed, and dreaded, and would have rid myself of the monster had I dared -- it was now, I say, the image of a hideous -- of a ghastly thing -- of the GALLOWS ! -- oh, mournful and terrible engine of Horror and of Crime -- of Agony and of Death!

В дальнейших признаниях о глубине и результатах своего морального падения рассказчик использует слова a brute beast, the thing, me, heart (выделены курсивом); High, Humanity (заглавная буква). Таким образом автор подразумевает полную победу болезни и зла в душе главного героя, его превращение в законченного злодея-психопата. Убив жену рассказчик не испытывает никаких угрызений совести, а просто ложится спать. Слово slept здесь выделено курсивом. Спит в этой ситуации не просто рассказчик, а тот, в ком спит все здоровое, разумное и доброе.

В финальной части новеллы рассказчик описывает детективам, расследующим обстоятельства пропажи его жены, как прекрасно построен его дом. Здесь имеется выделенное курсивом слово excellently, подразумевающее что на самом деле отличным по его мнению был не дом, а идея замуровать труп жены в одну из стен этого дома и техническая реализация этой идеи.

I may say an excellently well constructed house.

Автор активно пользуется графическими стилистическими средствами для придания некоторым частям текста двойной или даже тройной коннотации (как в случаях со словами, маркированными одновременно заглавной буквой и курсивом, например в связке Man - cat ). Графические стилистические средства привлекают внимание читателя, а добавочные коннотации требуют декодирования. Это способствует концентрации внимания читателя на внутренних процессах, происходящих с рассказчиком: его прогрессирующем алкоголизме, увеличивающемся суеверном страхе рассказчика перед черным котом, растущем осознании им грядущей и неминуемой расплаты за свои злодеяния, на его мучительном желании одновременно скрыть свое преступление и признаться в нем представителям закона. Автор также придает некоторым частям повествования философско-мистический характер, свойственный мировоззрению главного героя. Шрифт крупных кеглей передает сильную степень возбуждения главного героя в моменты душевных потрясений и переживаний.

Графические стилистические средства - один из инструментов, которые помогают автору создавать высокую степень психологической достоверности повествования, эффект эмоционального присутствия читателя. Это, несомненно, способствует созданию и увеличению напряженности текста новеллы.

1. Арнольд И.В. Графические стилистические средства // Иностранные языки в школе. – 1973. - №3. – с. 13-20.
2. Чепурных В.И. Значение и стилистические функции графически выделенных лексических единиц в современном английском языке. – Л.: ЛГПИ. – 1986. – 214 с.
3. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Стилистика декодирования: Учебное пособие для педагогических вузов по специальности №2103 (учитель иностранных языков)ю 2-е изд., перераб. – Л.: Просвещение. Ленинградское отделение. – 1981. – 295 с.

Жанровые особенности «готических» произведений Эдгара По. Часть 2

Знаменитый постер парижского кабаре "Ша Нуар" -
вероятно навеян впечатлениями от "Черного кота" Э.По
Напряженность повествования – характерная черта «готической» литературы

Произведения классиков «готической» прозы и «готические» новеллы Эдгара По объединяет напряженность повествования (suspense). Так, Ладыгин подчеркивал, что для «готических романов характерно авантюрное настроение» [1, с. 27]. Литературовед Соловьева делала особое ударение на том, что для произведений классиков английской «готической» прозы (в особенности для романов Анны Радклифф) характерна высокая степень драматизма повествования [2].

Известный советский литературный критик С.Динамов обращал особое внимание на сюжетную напряженность новелл Эдгара По: «С первых же строк овладевая вниманием читателя, писатель до последних не ослабляет напряжения, он усиливает его, доводя до крайней точки, к финалу» [3].

Это высказывание подводит нас к определению понятия напряженности в тексте. Оно было научно сформулировано исследователем Юдиной: «Напряженностью в тексте называют особую организацию лингвистических и экстралингвистических средств, обусловленную авторской интенцией, создающей у читателя максимальную концентрацию внимания и ожидания разрешения действия» [4].

Далее будут рассматриваться лингвистические и экстралингвистические средства создания напряженности в тексте новеллы Эдгара По «Черный кот». Для создания напряженности в этом тексте автор комплексно использовал графические, лексические, композиционные и синтаксические средства.

Особенности композиции «Черного кота», способствующие росту напряженности

Композиционная структура неотъемлемо присутствует в любом литературном произведении. Каждый автор распоряжается ею по-своему, используя ее для создания желаемого эмоционально-эстетического эффекта на читателя.

Основными элементами этой структуры являются а) описание темы, героев, фона, окружающей обстановки истории (exposition); б) развитие сюжета (story); в) кульминация (climax); г) развязка (denouement). Каждый из этих элементов выполняет особую роль в деле воздействия на читателя. В описании автор вводит тему, фон, главных героев, создает обстановку, то есть, подготавливает читателя к развитию сюжета. Сюжет содержит какие-либо действия, события, которые делают повествование более напряженным по мере его продвижения к кульминации. Обычная тенденция отражает развитие сюжета от его самой ненапряженной к самой напряженной точке, которая является кульминацией. Кульминация – это ключевое событие сюжета, которое проясняет отношения между остальными событиями, а также их роль в развитии характеров героев. Развязка включает событие или события, следующие за кульминацией и завершающие сюжет. Это момент, когда судьба главных героев проясняется. Развязка обычно предлагает читателю сделать некоторые выводы из истории. Итак, классический порядок оформления композиционной структуры таков: описание, развитие сюжета, кульминация, развязка [5].

Композиционные средства играют важную роль в создании напряженности в тексте новеллы «Черный кот». Этими средствами является нетрадиционный порядок расположения элементов композиционной структуры этого текста. Эдгар По специально расположил эти элементы особым образом, чтобы достичь максимального эмоционально-эстетического эффекта на читателя.

События новеллы расположены следующим образом (полный текст новеллы по-русски смотрите здесь http://lib.ru/INOFANT/POE/blackcat.txt): история начинается с сообщения рассказчика, что последующее повествование покажется читателю странным и маловероятным, но на самом деле события, которые будут описаны, совершенно обыкновенны и заурядны. Рассказчику они кажутся ужасными, читатель найдет их нелепыми. Из-за этих событий рассказчика считают сумасшедшим, и ему придется умереть.

Далее следует описание его жизни, начиная с юношества. В те времена главный герой был кротким и добрым молодым человеком, который вместе со своей женой любил и угождал множеству домашних животных. Среди них особо выделялся своим внешним видом, умом и привязанностью к хозяевам громадный черный кот, которого звали Плутон. Плутон напоминал хозяевам о старинном народном поверье, которое гласило, что все черные коты и кошки – это "изменившие свой облик ведьмы".

Со временем рассказчик спился и стал до такой степени угрюмым, раздражительным и нетерпимым, что начал бить любимцев, и даже жену, а однажды в порыве злобы вырезал коту глаз. Рассказчик начал испытывать к коту сильную ненависть. После того, как бывший любимец оправился от ран, рассказчик повесил его в саду.

Той же ночью его дом сгорел дотла, за исключением стены в изголовье кровати. На этой стене после пожара остался отпечаток в виде фигуры гигантского кота с петлей на шее. Однако рассказчик нашел тому вполне естественное объяснение: «кто-то перерезал веревку и швырнул кота через открытое окно... Возможно, таким способом он хотел меня разбудить. Когда стены рухнули, развалины притиснули жертву моей жестокости к свежеоштукатуренной перегородке, и от жара пламени и едких испарении на ней запечатлелся рисунок, который я видел».

Позже, будучи опять в состоянии запоя, рассказчик нашел себе нового любимца – такого же большого кота и без глаза, как Плутон. Животное начало всячески показывать свое расположение к хозяину, чем стало его сильно злить. Рассказчик признается, что эта злоба происходила от его ужасного страха перед новым котом.

Однажды в припадке раздражения, вызванного поведением кота, рассказчик совершил страшное преступление – убил жену. Он решил скрыть злодеяние и спрятать труп. После долгих размышлений он замуровал труп в стену подвала. С этого момента пропал и кот.

Пришедшая для расследования исчезновения жены полицейская комиссия не нашла бы ничего, если бы рассказчик не постучал палкой по тому месту, где он замуровал труп жены. Он был так уверен в своей безнаказанности. Неожиданно на этот стук из стены ответил чей-то странный голос. Полицейские решили разобрать стену, чтобы узнать в чем дело. За ней они увидели полуистлевший труп женщины. На ее голове сидел большой черный кот, который издавал эти звуки.

Таким кошмаром умалишенного является этот рассказ Эдгара По, который страдал от алкоголизма. Вполне вероятно, что эта история пришла ему в голову во время одного из его запоев, которые и свели его гораздо раньше времени в могилу. Одним из самых удивительных моментов истории является непреодолимое желание рассказчика постучать по месту, где была замурована его жена, в присутствие полиции. Это странное и противоречивое желание преступника раскрыть скрываемое им преступление, было подхвачено и гораздо более детально разработано Ф.М.Достоевским в великом романе «Преступление и наказание», где Раскольников сначала возвращается на место убийства старухи, без особых на то причин, а затем, без наличия достаточной для обвинения доказательной базы, признается в своем преступлении следователю Порфирию Петровичу. Достижением Эдгара По является то, что он распознал это противоречивое движение преступной души и впервые запечатлел его в своей новелле с большим количеством тонких правдоподобных психологических деталей.

Вышеизложенное дает основание расположить композиционные элементы новеллы в следующем порядке: а) развязка; б) описание темы, героев, фона; в) развитие сюжета; г) кульминация.

Как уже было отмечено, расстановка элементов композиционной структуры литературного произведения не бывает случайной, а начцелена на то, чтобы произвести необходимое автору эмоционально-эстетическое воздействие на читателя.

В начале новеллы, т.е. в ее развязке, рассказчик сообщает о том, что он страдает психическим заболеванием в серьезной форме, и что вскоре ему предстоит подвергнуться казни. Автор делает особое ударение на странном характере причин, приведших к такой печальной и незаурядной ситуации. Это, несомненно, заинтриговывает и озадачивает читателя, способствует концентрации его внимания. Захватив таким образом внимание читателя, автор развивает композиционную структуру новеллы таким образом, что движет ее к высшей точкой эмоционального напряжения – кульминации. Ожидание читателем разрешения действия новеллы становится все более и более напряженным. Новелла оканчивается на высшей точке читательского внимания и ожидания разрешения действия.

Следовательно, особый порядок расположения композиционной структуры новеллы «Черный кот» играет важную роль в создании напряженности ее текста.

Продолжение следует...

1. Ладыгин М.Б. Романтический роман. Пособие по спецкурсу. – М.: изд. Мос.Гос.Пед.Инст. – 1981. – 140 с.
2. Соловьева Н.А. У истоков английского романтизма. – М.: Изд. МГУ. – 1988. – с.96-97.
3. Динамов С. Зарубежная литература. Сборник статей. – М.: Художественная литература. – 1960. – с. 298.
4. Юдина Т.В. Напряженность и некоторые средства ее создания // Текст и его компоненты как объект комплексного анализа. Межвузовский сборник научных трудов. – Л.: ЛГПИ. – 1986. – с. 133-134.
5. Борисова Л.В. Практическое пособие по интерпретации текста. Проза. – Минск.: Вышэйшая школа. – 1987. – с. 10-16.

Thursday 24 July 2014

Жанровые особенности «готических» произведений Эдгара По. Часть 1

Апрель, 1996

Введение

Настоящая работа посвящена исследованию особенностей «готической» прозы классика американской литературы Эдгара Алана По (1809-1849), а также исследованию стилистических механизмов создания напряженности, использованных писателем, на примере текста новеллы «Черный кот».

Для «готического» литературного стиля характерно присутствие сверхъестественного, страшного. К «готическим» можно отнести такие новеллы Эдгара Аллана По, как “Береника”, “Морелла”, “Лигейя”, “Падение Дома Ашеров”, “Овальный портрет”, “Маска Красной Смерти”, “Колодец и маятник”, “Сердце-обличитель”, “Черный кот”. Они были названы Ю.Ковалевым «фантастической прозой», С.Динамовым «фантастическими рассказами», К.Бальмонтом «сказками», Б.Шоу «рассказами тайн и воображения». Разные характеристики говорят о многосторонней сущности этих произведений.

Актуальность исследования обусловлена возрастающим интересом современных исследователей к лингвистике текста, как единства взаимосвязанных компонентов, направленных на достижение желаемого автором эмоционально-эстетического воздействия произведения на читателя.

Цель исследования состоит в изучении и выделении жанровых особенностей «готической» прозы Э.А.По по сравнению с английской «готической» прозой конца 18-го – начала 19-го века, их связей и отличия друг от друга. Эти жанровые особенности будут детально разобраны на примере текста одной из самых знаменитых «готических» новелл писателя «Черный кот». При решении этих задач в работе используются методы стилистики декодирования, литературоведческого, контекстуального, компонентного, композиционного, синтаксического анализа.

Социальные предпосылки появления и популярности литературной «готики» 18-19 веков

Советский литературовед А.А.Елистратова так описала литературную ситуацию конца 18-го – начала 19-го веков: «Ни одно из... явлений английской литературы 18-го века не приобрело такой широкой популярности, как «готический» роман. Эта популярность простиралась далеко за пределами Англии. Успех «готического романа» во Франции, в Германии, в России был огромен» [1]. Слава романов «ужасов и тайн» дошла и до США, где жил и творил Э.А.По. Несомненно, что он читал многие классические «готические» произведения – романы Горация Уолпола, Анны Рэдклиф, Мэри Шелли, Гофмана и др.

Н.Ладыгин также назвал романы ужасов «первым прозаическим выступлением против буржуазной действительности» [2, стр. 24]. Мнение Ладыгина разделяет литературовед Н.А.Соловьева: «Англия 18-го века развивалась стремительно и динамично. Аграрно-промышленный переворот и научная революция потрясли до основания ее социальную структуру. Развитие техники шло быстрыми темпами, а научные достижения были эпохальными. Рационалистичность требовала компенсации в причудливых фантазиях и вымыслах, которые неизбежно сопровождали всякое чрезмерно рационалистическое отношение к жизни, к себе, к природе» [4].

Несомненно, что схожие мотивы были и в творчестве Эдгара По. Биограф американского писателя Г.Аллен отмечал, что в начале 19-го века производство и продажа товаров «стали самодовлеющей целью американского общества, и уже начали подчинять себе его интересы... Процесс этот, происходивший так стремительно и в первых своих бурных проявлениях прямо на глазах у По, не укрылся от его взгляда и нашел отклик в его творчестве» [5, стр. 124].

Таким образом, чрезмерная интеллектуализация жизни, связанная с достижениями науки, и быстрое развитие буржуазных отношений в обществе повлияли на творчество Эдгара По.
Готический замок - излюбленное место действия
английских "готических" романах
Философия «готики» Эдгара По

Исследуя причины популярности «готической литературы» советский литературовед Н.Ладыгин писал, что «роман ужаса - ... это первое проявление дисгармонии в просветительском царстве разума», и поэтому в основе творчества английских «готиков» лежит философское понятие агностицизм, то есть утверждение реальности сверхъестественного бытия и непознаваемости мира, отрицание силы человеческого разума [2, стр. 24-26]

Философскую особенность прозы Э.А.По хорошо выразил литературовед и критик А.М.Зверев, который отмечал, что «в новеллах, даже самых «таинственных», По добивался цели, которая прямо противоположна целям произведений классической «готики» - напугать читателя. Эдгар По верил, что и «самое непонятное поддается рациональному анализу, истолкованию, доступному всем и каждому» [3]. Иначе говоря, «готическому» творчеству По был характерен гносеологизм.

В рамках гносеологизма творили такие английские автры, как К.Рив, А.Радклифф, Ф.Латом, А.Конан Дойль. В произведениях этих авторов все сверхъестественные события получают реалистическое и правдоподобное объяснение. Уникальным стиль Эдгара По делает сильная концентрация личных взглядов и обстоятельств его жизни в своих произведениях, которые автор виртуозно вплетает в ткань выдуманных им историй. При этом в результате он создает не личный дневник, а универсальное повествование, которое читается в 20-ом веке также свежо и понятно, как и в 19-ом.

Личные мотивы «готики» Эдгара По

Итак, особенностью творчества По стало то, что в своих произведениях писатель отразил не только сознание людей своего времени, но и личную психологическую несовместимость с реальностью. Г.Аллен подчеркивал, что сюжетную основу многих новелл и стихотворений Э.А.По составили «его собственные переживания, равно как и странные обстоятельства его брака», а его героями являются «многоликими ипостасями самого По и любимых им женщин» [5, с. 184-184]. Безжалостен анализ прижизненного биографа По Руфуса Грисуолда: «Страницы некоторых готических произведений По выдают знаки психических отклонений в сознании автора, притом только самые легкие их фазы» [6].

О том, что на жанр, темы, героев и смысл «готических» произведений По наложила огромный отпечаток его собственная личность, писал и сам автор: «Если предметом многих моих сочинений является ужас, то это не германский ужас, а ужас души, имеющий законные источники и ведущий к законным следствиям» [7].

Представляется вероятным связать психологические проблемы Эдгара По с такой особенностью его «готических» произведений, как глубоко пессимистический взгляд автора на возможность примирения неординарных личностей, каковыми всегда являются герои По, с окружающей их реальностью. Исследователь «готики» критик К.Гриффит подчеркивал, что рассказы По намного мрачнее, чем английская «готика» 18-19 веков: «Если английские авторы приоткрыв дверь, ведущую в мир зла, находили возможным снова захлопнуть ее, и, таким образом, вывести героев обратно в мир счастливых концов, то следующим шагом героев По может быть только палата в больнице для умалишенных» [8].

Психологическая достоверность «готики» Эдгара По

Другой особенностью «готического» творчества американского писателя критики называют высокую степень достоверности, достигаемую автором в описании смятенных чувств и эмоций героев своих произведений. Ф.О.Матиссен подчеркивал, что ужас в новеллах По подобен «галлюцинации, он физически ощутим и явен» [9]. Г.Аллен писал, что «Франкенштейн» и подобные истории в конечном счете представляли собой не более чем дань литературной моде – хотя весьма искусно и с большой фантазией выполненную. «Их герои походили скорее на восковых кукол, а не на людей из плоти и крови, и своей смертью или страданиями пугали тем меньше, чем нереальнее казалось их существование. Напротив, нагнетенная до предела атмосфера новелл По поражала своей подлинностью. Рисуемые им физические и душевные муки были отображением настоящих страданий, ужасов и боли» [5, стр. 174]. Советский исследователь О.М.Кириченко выразил эту мысль так: «Готическое воображение По имеет глубокие психологические корни» [10].

Вышеизложенное можно считать исходной точкой для многочисленных исследований, связанных с раскрытием реального смысла «готических» новелл писателя. Их суть выразил один из исследователей творчества Э.А.По бывший директор Библиотеки Конгресса США Рой Баслер. В своей статье, посвященной интерпретации смысла новеллы «Лигейя», он писал, что информация о психологических проблемах По содержится в его рассказах не только на эксплицитном (явном), но и на имплицитном (скрытом) уровне [11].

Поэтому «готические» произведения По представляют интерес для специалистов, исследующих отклонения человеческой психики. Авторы энциклопедии «Писатели США» отмечают в краткой творческой биографии писателя, что «изображая различные экстремальные положения и выявляя реакции героев на них, писатель прикоснулся к таким областям человеческой психики, которые только изучаются современной наукой, и тем раздвинул границы эмоционального и интеллектуального постижения мира» [12]. Созвучно этим словам высказывание известного поэта Серебряного Века К.Бальмонта, который назвал Эдгара По «Колумбом новых областей в человеческой душе» [цит. по 1].

Сила воображения Эдгара По

Необходимо отметить, что общий эмоционально-эстетический эффект, производимый на читателя новеллами По, достигается как с помощью достоверного описания чувств и эмоций героев, так и с помощью убедительного изображения заведомо невероятных, фантастических событий и явлений. Ю.Ковалев писал, что «Эдгар По боролся за абсолютное доверие читателя и в своем собственном творчестве разработал целую систему приемов и способов, содействовавших достижению эффекта достоверности» [13]. Очень точно эту особенность охарактеризовал русский писатель Ф.М.Достоевский: «В Эдгаре Поэ есть именно одна черта, которая отличает его решительно от всех других писателей и составляет резкую его особенность: это сила воображения... В его способности воображения есть такая особенность, которую мы не встретим ни у кого: это сила подробностей... В повестях Поэ вы до такой степени ярко видите все подробности представленного вам образа или события, что, наконец, как будто убеждаетесь в его возможности» [14].

Продолжение следует...

1. История английской литературы, т. 1, вып. 2, М.-Л., 1945, с. 612.
2. Ладыгин М.Б. Романтический роман. Пособие по спецкурсу. – М.: изд. Мос.Гос.Пед.Инст. – 1981. – 140 с.
3. Зверев А. Вдохновенная математика Эдгара По // Poe E.A. Prose and Poetry. – M.: Raduga Publishers. – 1983. – c.18.
4. Соловьева Н.А. В лабиринте фантазии // Комната с гобеленами. Английская готическая проза. – М.: Правда. – 1991. – с.6.
5. Аллен Г. Эдгар По // ЖЗЛ. – М.: «Молодая гвардия». – 1987. – 335 с.
6. Griswold R.W. Memoir of the Author // Critical Essays on Edgar Allan Poe. – Boston. – G.K. Hall. – 1987. – p. 57.
7. Poe E.A. Preface in: Tales of Grotesque and Arabesque. – NY., S.A., p. 7.
8. Griffith C. Poe and the Gothic // Critical Essays on Edgar Allan Poe. – Boston. – G.K. Hall. – 1987. – p. 131.
9. Матиссен Ф.О. Эдгар Аллен По // Литературная история США, т. 1. – М.: Прогресс. – 1977. – с.396.
10. Кириченко О.М. Американская поэзия первой половины 19 века (от Брайента до По) // Романтические традиции американской литературы 19 века и современность. – М.: Наука. – 1982. – с. 96.
11. Basler R.P. The Interpretation of “Ligeia” // Poe. A Collection of Critical Essays. – Englewood Cliffs, NJ, Prentice-Hall, Inc. – 1967. – p. 52-58.
12. Писатели США. Краткие творческие биографии. – М.: Радуга. – 1990. – с. 360-361.
13. Ковалев Ю.В. Эдгар Аллан По. Новеллист и поэт. – Л.: Художественная литература. – 1984. – с. 283.
14. Достоевский Ф.М. Предисловие к публикации «Три рассказа Эдгара Поэ» // Полное собрание художественных произведений, т. 13. – М.: Л., 1930, с. 523-524.

Гадаринский бесноватый (рассказ)

Однажды в детстве Колька увидел, как в человека вселились бесы. Это было ужасно. С мужичком, который мирно сидел на скамейке на автобусной остановке и, кажется, даже спал, вдруг что-то произошло. Он издал душераздирающий вопль и вскочил. Его лицо перекосилось, он стал дико и нечленораздельно орать, махать руками. С бешено вращающимися глазами и всклокоченными волосами он выглядел как какой-то маньяк, сбежавший из сумасшедсшего дома. Внезапно мужичок, нисколько не заботясь о себе, одним ударом ноги послал довольно тяжелую урну в полет на дорогу. Другой человек сломал бы ногу от такого удара, а этот видимо ничего не почувствовал. Урна была почти доверху наполнена мусором, который веером разлетелся во все стороны. Затем он схватил скамейку и стал выдирать ее из земли. Крепкая скамейка нехотя, но поддавалась. Он ее дико дергал и расшатывал и наконец вытащил, хотя толстые штыри ее ножек уходили как минимум на полметра в глубину. Мужичок схватил скамейку и стал с легкостью бить ею по навесу. Стекла навеса разлетелись брызгами, железные прутья остова гнулись под ударами. Удивительно было то, что мужичок на вид был несколько щупловат. Если бы он не вел себя так, то вряд ли кто мог ожидать от него такой недюжинной физической силы. Люди от него в испуге жались по сторонам, женщины прижимали к себе детей. Особенно страшно Кольке было за тех, кто стоял рядом. Он понимал, что как только мужичок заметит их, кому-то из них может серьезно несдобровать.

Ситуация становилсь опасной, и наконец нашлись смельчаки, которые решили остановить бесноватого. Двое здоровенных работников автопарка, вышли из здания конторы и побежали его унимать. Тот не подпускал их, размахивая скамейкой, матерился. Они попытались схватить его и выкрутить ему руки. Мужичок бросил скамейку и стал довольно легко вырываться, нанося чувствительные удары. Мужики стали крепко ругаться и дубасить взбесившегося. Лицо у него покрылось кровью, он стал орать еще истошнее. Лишь через несколько минут с большим трудом они скрутили ему руки, но он все еще продолжал ругаться, плеваться и лягать их ногами. «Белая горячка!» - сказал кто-то в стороне. Мать Кольки, прижимавшая его к своей юбке, сказала по-другому: «Вот ведь гадаринский сумасшедший, как его бесы мучают!».

Дома Колька спросил маму, кто это был такой, гадаринский сумасшедший. Мать рассказала ему, что давным-давно в далекой стране жил в пещере сумасшедший, который был таким свирепым, что его приковывали цепями, но он вырывал их и бродил вокруг, распугивая народ. «А почему он был сумасшедшим?» - спросил Колька, - «он что, был пьяницей?» «Может он и был пьяницей» - ответила мать, - «ведь в нем бесы жили». Видя, что сына явно напугал этот рассказ, она добавила: «Но ты не бойся, Коля. Потом пришел Иисус Христос и исцелил бесноватого». «А что с бесами стало?» - спросил Колька. «Они вселились в стадо свиней, и свиньи эти бросились с утеса в море» - ответила мать и решила закончить пугающую тему, - «ну ладно, хватит. Давай почитаем сказку. Что мы вчера читали, Незнайку?»

Колька запомнил ту сцену и последующий разговор с матерью на всю жизнь. Тот мгновенно разбушевавшийся мужичок с окровавленным лицом действительно походил на бесноватого. Кольке было страшно представлять, что с человеком может мгновенно случиться такая перемена. Успокаивала его мысль, что с ним наверняка ничего такого произойти не может: он ведь был нормальным мальчиком.

Он хорошо окончил школу, поступил в институт, женился. Николай стал высококлассным программистом, начал много зарабатывать. Кроме того, что зарплата была высокая, он еще получал частные заказы, за которые ему щедро платили. Он не только не отказывался от заказов, но и хотел заработать еще больше. Его целью было заработать к тридцати годам миллион долларов. Он продал старую квартиру, которая напоминала ему об умерших к тому времени родителях и купил новую квартиру в престижном районе города. Стал обставлять ее дорогой мебелью. Захотелось приобрести машину – тоже обязательно чтобы недешевую. Он хотел казаться не хуже своих зажиточных и бессемейных друзей, которые покупали последние марки Мерседесов и БМВ и возили в них красивых девчонок. А от девчонок у них не было совершенно никакого отбоя; при том, чем дороже была машина, тем больше было вокруг нее девчонок. Друзья проводили с ними много время в барах, ресторанах, бильярдных, и жизнь их казалась веселой, легкой и приятной. «Жизнь существует для удовольствия» - говорили они Николаю, который смотрел на все это с завистью. Он любил свою жену, но временами хотел гульнуть с друзьями по-старому. А когда родился ребенок, то постоянный уход за ним заставил Николая расстаться с остатками былой беззаботной жизни.

Первый год воспитания младенца оказался очень трудным. Николай нанял сиделку для ребенка, но все равно он и его жена уставали, стали мелко ссориться. Однажды из-за какой-то обиды, которую Николай даже не смог впоследствие вспомнить, он жутко разругался с женой. В голове у него будто что-то помутилось. Противостояние продолжалось несколько тяжелых дней. Младенец постоянно кричал и плакал, не понимая, что происходит, но чувствуя, что происходит что-то очень плохое. На попятный никто идти не хотел, оба были молодыми, кровь была горячая, слова были сказаны друг другу очень обидные. На запальчивое «Тогда давай расходиться!» Николая, его жена вдруг ответила «Давай!»

Он на несколько дней ушел из семьи, запил. Друзья советовали ему оформить развод, потому что без семьи ему будет гораздо веселее и легче жить. Старая зависть еще больше замутила его рассудок – Николаю тоже хотелось веселиться с красивыми девчонками без детей и семейных ограничений.

Все как-то потом произошло очень быстро. Когда в ЗАГСе Николай получил свидетельство о разводе, он вдруг понял, что еще месяц назад все было нормально, и ничто не предвещало полный развал их отношений. Смешанные чувства захватили его. Ему захотелось тут же с головой окунуться в холостяцкую жизнь, но он понял, что и жену свою он просто так забыть не может. Все-таки была причина по которой он на ней женился! Вспоминал он и о ребенке. Конечно, его пятимесячный сынок был еще червячком, и воспринимать его как человека было еще довольно сложно, но Николай уже чувствовал в нем зарождение какого-то особенного характера.

Отец Николая умер, когда тот был еще ребенком. Жизнь без отца была одним из самых печальных обстоятельств в жизни Николая – его мать после нескольких неудачных связей, на которые Николай всегда очень болезненно реагировал, решила не заводить новую семью. Она любила Николая и посвящала много времени ему. Из-за этой безустанной заботы и любви Николай научился не особенно переживать по поводу своей безотцовщины, но время от времени он чувствовал себя ущербным – в школе ли или в институте, когда заходила речь об отцах. Хотел ли он своему сыну такой судьбы? Сможет ли кто-нибудь другой стать ему таким же близким человеком, как родной отец? Николай вдруг понял, что своим разводом он нанес удар не столько жене, которой ему все-таки хотелось отомстить за обидные слова, а ребенку. Жена его была взрослым человеком со сформировавшейся личностью, она могла справиться с обидой. У ребенка никакой психологической защиты от развода не было. Каким то он вырастет человеком совсем без отца или с чужим отцом? Как на него повлияет развод? На этот вопрос было сложно ответить, но одно Николай знал точно: ничего приятного и легкого развод ребенку не принесет. Выясняя таким образом отношения с женой Николай наносил самую тяжелую психологическую травму не жене, а своему ни в чем не повинному ребенку.

Все эти невеселые мысли он в очередной раз перебирал в голове, когда однажды зашел поужинать в свой любимый ресторан. Там он заказал себе большой и вкусный ужин с овощами, зеленью, свиным шашлыком, блинчиками с икрой и бутылкой дорогой водки. Когда все принесли и поставили перед ним на столе, там больше не оказалось свободного места. Официант уже готовился уйти, когда Николай спросил его, что происходит с едой, которая оставляется клиентами. «Некондиция, выкидываем», - ответил официант, - «за исключением спиртного, конечно!», - и он многозначительно посмотрел на Николая. «Ясно», - сказал Николай, поняв, что оставшееся спиртное выпивается работниками ресторана, и отпустил его.

К ужину он почти не притронулся, а вот бутылка вскоре наполовину опустела. Когда обычные мысли были обдуманы, и настроение опустилось «ниже плинтуса», Николай вдруг вспомнил про того самого «гадаринского бесноватого» на остановке. Как тогда сказала мама? В него бесы вселились. «А не вселились ли бесы в меня?» - вдруг задумался Николай. Предположение сначала показалось смехотворным: ну какой же Николай бесноватый? Бесноватые вон, скамейками машут и проклятия изрыгают, а Николай сидит себе спокойно в ресторане, хорошо одет, может немного подвыпил, но не какого-нибудь дешевого самогона, а дорогой водки. Нет никого более противоположного тому сумасшедшему, чем Николай в этом ресторане!

«Так ли?», - продолжал думать Николай, - "А ведь я разрушитель похуже того бесноватого". Тот разрушал только остановку, а он, Николай, разрушает жизни людей: свою, жены и особенно ребенка, который из них троих самый уязвимый. Он с горечью опять подумал о своем маленьком сыне. Так ведь еще и жена наговорит ему про Николая небылиц в будущем, ей-то ведь тоже от этого развода больно и обидно. Сможет ли она совладать со своими чувствами и не выместить таким образом свою обиду на мужа? Николай не был в этом уверен. Он догадывался, что женщины переживают разводы гораздо болезненнее мужчин. Николаю было очень плохо, но он был хоть куда кавалер. Жена его, у которой уже появились первые седые волосы, которая не зарабатывала много, да еще и имела ребенка на руках, могла видеть свое будущее в гораздо менее радужных красках - и винить в этом бывшего мужа. Вспоминая свою слабость перед ссорой, гнев во время нее и мстительность после, Николай с горечью подумал, что у нее будут серьезные основания в будущем представлять его перед ребенком в дурном свете.

«Да, компромат на меня набирается серьезный. Во мне, на самом деле, сидит не один бес, а вся их смертельная семерка», - продолжал размышлять Николай. «Я позавидовал легкой жизни моих друзей. Хотел больше денег зарабатывать и на себя их тратить. Мечтал гулять, как друзья, направо и налево. Не смог договориться с женой, хотя как глава семьи я должен быть мудрее. Не смог совладать с собой и наговорил ей всяких обидных глупостей. Избегал за сыном ухаживать, чтобы жить легко и привольно. Впал в депрессию и запил, потому что не принес мне этот развод ничего хорошего. Так и получается почти весь набор смертных грехов! Что там было еще – обжорство?» - стал вспоминать он религиозные поучения мамы. Николай оглядел свой ужин. Его с легкостью можно было разделить на двух, а то и трех человек. Вспомнил о своем округляющемся животе. «Кажется обжорство тоже во мне имеется!» - печально подумал он.

«Так что ничем я не лучше того взбесившегося мужика. Наверно даже хуже, потому что того мужика уняли, а меня унять некому. Так и буду я беситься всю жизнь, и не придет ко мне Иисус, и не выгонит бесов в свиней» - заключил мрачно про себя Николай. Он еще налил и выпил рюмку, посидел немного, задумчиво глядя на этикетку водки, на которой красовалось изображение белого православного храма с золотыми куполами и крестами на фоне синего неба. «Ну что ж, попробую сделать первый шаг» - подумал он. Все-таки поссорились они из-за глупости, и оба сейчас наверняка об этом жалеют.

«Но ведь она сказала обо мне такое!..» - заговорил внутренний громкий и обиженный голос. Слова жены действительно были очень обидные. Но и любил он ее все-таки! «А без недостатков людей не бывает, и я тому лучший пример. Ничего, я сделаю попытку, и она оценит. В следующий раз может первый шаг сделает она. И главное – сынишку очень и очень жалко! Иначе ему никак не помочь. Пока не поздно надо действовать, а то ведь сопьюсь от сожаления» - ответил себе Николай.

«А девчонки, беззаботная жизнь?» - не унимался внутренний голос. «Девчонки – это конечно очень приятно, но ведь у меня есть привлекательная жена. И она всегда рядом! Беззаботности былой не видать с малым ребенком, но ведь это мой сынишка растет, моя кровь. А я его родной отец! Гулящие друзья же в конце концов останутся одинокими».

Внутренний голос продолжал бушевать, приводя новые аргументы, но Николай уже не слушал его. С внезапно забившимся сердцем он отодвинул от себя бутылку, незаконченный ужин, вытащил телефон и набрал номер своей жены. Она тут же взяла трубку. Николай сказал: «Привет, это я. Слушай, давай поужинаем вместе. Я хочу с тобой поговорить. Сможешь ко мне в ресторан подойти?» «Привет, Николай. Нет, не смогу» - ответила жена. Сердце у Николая остановилось. «Но ты можешь прийти ко мне на ужин. Я его недавно приготовила. Сын только что лег спать, вот и поговорим». «Сейчас приду» - с радостью ответил Николай. Он отключил телефон, положил на стол деньги, встал и вышел. Больше он в этот ресторан не возвращался.